А. Шепелёв. «Ты чем живёшь, российская глубинка?»
Фото из архива автора
Недавно довелось побывать с писательским «рабочим визитом» в такой мне близкой (и, увы, такой далёкой, поскольку два года живу в Анапе) чернозёмной глубинке. В родном Мордовском районе, а также в живописнейших местах центральной России — Инжавинском и Уваровском районах Тамбовщины. Река Ворона, леса, урочища Воронинского заповедника — топонимы довольно известные, привлекающие туристов. Однако мой небольшой вояж лишь частично совпал с маршрутами, которые можно найти в Википедии или на туристических сайтах.
Конечно, и не из окна автобуса я созерцал местные красоты — своего рода вехами поездки стали храмы, общение с православными людьми. Но поделиться впечатлениями мне бы хотелось не в стиле «о православии для православных», а для всех любопытствующих и небезразличных.
1. Дороги, медицина, культура
В самом Инжавино, как и в Мордово, кругом приметы глобализации: «Пятёрочка», «Магнит», «Фикс Прайс»… Ассортимент — такой же, как в Тамбове или в Анапе, что вообще-то отрадно. Но с другой стороны, оба, допустим, этих райцентра — как братья-близнецы. Люди, конечно, уже рождаются не как когда-то в городе N — дабы постричься, освежиться вежеталем и сыграть в ящик, — можно ещё примагнититься к супермаркету (даже «у нас, в деревне»!), к различным кредитам и займам (под те ещё проценты!), к магазину компьютерных безделушек. Если в сельских клубах кино давно уже не крутят, дай бог музыку, то в райцентрах и маленьких городках (Рассказово, Кирсанов, Уварово) в последнее время начали переоборудовать кинотеатры по государственной программе, якобы для показа «преимущественно национальных фильмов». Однако здесь, в Инжавино, выходит, что на деле всё с тем же репертуаром американских блокбастеров, на самоокупаемости. Культурная глобализация: 3D — всегда и везде! Только щупальца «Макдональдсов» сюда пока ещё не дотянулись…
Недавно мне знакомый молодой педагог из Питера, читавший мою книгу «Мир-село и его обитатели», присылает ссылку с комментом: «Вот про вашу Сосновку — как там всё расстроилось и обустроилось!» Это короткий рекламный ролик конкурса «Учитель года», один из этапов которого проходил в районном посёлке Сосновка (а у нас село с тем же названием и в Мордовском районе). Я ответил, что памятник воинам в центре села практически такой же, заборы и трактора такие же, а дальше сельские природные виды смикшированы с архитектурными видами Тамбова! Показали и некий Образовательный Центр, чуть ли не трёхэтажный, но потом как-то быстро исчез этот ролик, и в Сети мне почему-то не удалось найти информацию ни про мероприятие, ни про центр. А тут, в Инжавине, видел своими глазами: что называется, «отгрохали» — в хорошем смысле слова — Центр для детей с ограниченными возможностями. Действительно впечатляющее для глубинки большое двухэтажное здание на фоне живописных местных ландшафтов. Нужное дело, тем более что для детишек не только из своей области.
Раньше, в советские годы, Инжавино, конечно, славилось своим кардиологическим санаторием. В те времена даже самым закоренелым домоседам колхозникам выписывали бесплатные путёвки. Помню чёрно-белые нечёткие фотки — именно в этом санатории, что совсем мне трудно представить, отдыхал отец. Моря люди за всю жизнь никогда не видели (да и сейчас не видят), а сюда хоть раз, но всё же приходилось. И вот теперь мы едем туда же. За рулём — преподавательница православной гимназии, рядом её брат-пенсионер, работавший по юридической части. Он объясняет юридические тонкости нынешнего «ненарушения законодательства»: процедура банкротства, смена владельца… И вот мы за шлагбаумом, на территории. Вокруг сосны, озон, тропинки с шишками, любопытные дятлы скачут, благодать… Но природа уже наступает, заросли, а в них — те самые корпуса. Разбитые стёкла, как после бомбёжки. Всякая рухлядь, разбитые стулья, как в той же книге Ильфа и Петрова или её экранизации. Ещё год назад здесь всё работало, отдыхали сотни людей. Потом поселили беженцев с Донбасса — история знаковая, и, наверное, не только для здешних мест. Многие аборигены, передаёт подробности отец Михаил Дымсков, священник из Инжавино, не находили себе места, когда услышали в новостях, что беженцам «выдают по 800 рублей в сутки». На самом деле, естественно, их не давали на руки, речь идёт о суточной норме компенсации от государства. В нашем разговоре батюшка верно замечает, что культивировать в народе ненависть (что часто делают и наши, российские, СМИ, в первую очередь телевидение) не нужно. Что хорошего на этом построишь? Простонародные чувства только подогреваются. Педагог из гимназии рассказывает о родственниках с Украины: приезжают, начинается разговор вроде бы нормально и обыденно, с погоды, грибов и рыбалки, но через несколько минут уже сыплются претензии и даже оскорбленья. «Мы» и «они» — и у них, и у нас. Образ врага — классика жанра. «Как вы можете: вы же христиане! Людям помочь надо», — передают, что отец Михаил именно так обратился по этому поводу к своей пастве. Сам он рассказывал, что в начале его служения нешуточные страсти кипели в самом райцентре — имущественные споры и т.д., объединялись в партии и методы друг против друга предлагали молодому батюшке (через несколько лет ставшему благочинным всего района) использовать примерно те же самые, что применяются в политике, а часто и в госуправлении: «этих», «их» изолировать, изгнать, наказать, оштрафовать. На что молодой священник со всей категоричностью заявил: «У меня другого прихода нет. Какие вы есть, с такими и будем жить и работать. Все вместе». И, как ни странно, постепенно острые конфликты утихли, даже «поджигатели» понемногу примирились.
Под Инжавином ещё птицефабрика известное предприятие, тоже меняющее собственников, хотя и не так драматично. Для аграрного района хорошая вещь, спрос на продукцию есть, но работа там весьма трудная.
***
Проездом пришлось побывать и в Мичуринске. «Наукоград», как его рекламируют, — это громко сказано! По сравнению с прилизанным Тамбовом здесь как будто время отмотали назад, в конец 90-х. Заходишь, допустим, в маршрутку — настолько всё старое, обшарпанное, повсюду в них сиденья какие-то грязные, изодранные-изрезанные, вонючие — мало где такого нынче увидишь. Примерно тоже в автобусах, на автовокзале, на многих улочках. Навязчивый сервис таксистов привокзальных — как ни приедешь, сразу пупок какой-то хватает чуть не за руку, а уж словесная агрессия такая, что будь я чуть побольше комплекцией и поординарней сознанием, впал бы в искушение ответить не по-христиански. «Для науки» — той самой, градообразующей.
Довелось и в райпосёлке Мордово побывать, «по делу» — искусали клещи, пришлось спозаранку в больницу в райцентр поспешать. Дорожка наша от села до большака — тридцать три вилюшки, колдобина на колдобине, 9 км петлять чуть ли не час! Собрали деньги, сделали недавно проект реконструкции — и на этом точка. Даже ремонтировать уж лет пять как перестали. На въезде в само Мордово такой же асфальт, как лунная поверхность. А ведь ездят люди как раз в больницу, по всяким неотложным делам и нуждам. Двадцать-тридцать вёрст — вроде бы и недалече. Клещей тащить — пинцет нашёлся, но такой же, каким я дома уже тянул безуспешно. В итоге выковыряли иголкой от шприца. Да и в самой больнице, тут вам охотно всё расскажут и покажут (мать в стационаре не раз лежала): провисшие кровати допотопные, пропитанные запахом не одного поколения больных матрасы, жарища, а шторок на окнах нет — «район бедный, дотационный», на всё бытуют отговорки в этом роде.
Дороги и медицина — это, конечно, «наша гордость», кто их не понаслышке знает, и не только в больших городах. Культура тоже — под натиском замещающих само понятие о ней «макдональдсов» и гипермаркетов. Но мне после поездки всё же хочется поведать о чём-то хорошем, что ещё кое-где «по укромным углам» у нас осталось.
2. Восстановление храмов, евроремонт усадьб и беседки с вай-фаем
Посмотреть здесь есть что. Отец Михаил вызвался всё показать. Отправляемся в Уваровский район, в село Ольшанка, в документах всё ещё называющееся Красным знаменем. Здесь была усадьба Воейковых, предков художника Василия Поленова, с построенной ими в 1843-60 годах Воскресенской церковью.
Нас встречает настоятель, отец Владимир — высокий, статный, седой, с благородными завитками морщин во лбу. Чёрный подрясник, серебряный крест на груди — самое то. Как будто толстовский отец Сергий. Но у того глаза «горящие, как угли», а у отца Владимира взгляд добрый и борода точь-в-точь как у Санта-Клауса. (Да простит он мне эти писательские фривольности!)
— Молодой? — с улыбкой переспрашиваю.
Сколько уж писателю быть молодым!
— Я со своей колокольни, своих 70 годов.
Колокольни в его храме целых две — весьма необычно. Посреди них — большой купол, сейчас только полусгнившие от непогоды деревянные рёбра. Красный кирпич, старинная кладка, как входишь — почему-то что-то католическое чудится. Шесть колонн для опоры, шестигранник в основании, двенадцатигранный барабан, окна в нём с цветными стёклами. Красотища. Говорят, конфигурация церкви восходит к планировочной структуре Иерусалимской ротонды Воскресения над Гробом Господним. Даже не верится, что всё это великолепие и величие —посреди полей и зарослей. Впрочем, раньше здесь была и барская усадьба, пруд, конюшни, парк…
Отец Владимир говорит о том, что удалось сделать. Расчистили завалы, стёкла вставили, ступени забетонировали. Показывает и рассказывает — бесплатная экскурсия. Немного печальная, потому что, глядя на остатки былого великолепия и благолепия, думается: «И ещё утверждают, что цивилизация развивается!» Руки у него человека рабочего, а разговор очень интеллигентный.
Кажется, что без штукатурки внутри церковь поражает ещё больше. В центре на аналое редкая икона храма — «Святое семейство», Спаситель на ней изображён в виде отрока за работой плотника.
Ещё больше поражаешься, спустившись в подклеть — в «подвал» под церковью. Недавно всё расчистили, высушили. Какой простор, какие своды! Здесь можно уместить ещё один, подземный храм, как, например, церковь Константина и Елены в Новом Иерусалиме. Назначение этого очень просторного «цоколя» не совсем понятно (по-видимому, здесь был фамильный склеп, а также котельная для отопления храма), но теперь такие постройки точно не строят, а здесь — готовое бомбоубежище.
Отец Владимир проводит и по окрестностям, воскрешая историю. Что-то делается и сейчас. На берегу пруда возятся с бетоном рабочие. Идём вдоль заваленного деревьями и затянутого ряской канала, вот пруд (днище было вымощено булыжником), вот знакомый вид, по картине Поленова «Ольшанка».
«Только теперь тут в кадре памятник самому художнику, интернет-мем такой», — смеётся молодой о. Михаил. И памятник такой в кладбищенском стиле, будто современное надгробие. Администрация, тоже не без некого иронизма продолжает наш проводник, беседки только делает да лавочки. Заходим в одну беседку, о. Михаил щёлкает выключателем — лампочка не загорается. Россия! «Тут вай-фай, наверно, включается», — шучу я, батюшки смеются.
Осмотрев все ближайшие окрестности и всё хозяйство (а также небольшой музей художника и его предков), пьём прямо в церкви чай с травами. У окна на лавке под прикрытием материи угадываются очертания человеческого тела — такова церковная жизнь, жизнь и смерть здесь всегда рядом.
***
Дальше путь держим в деревню со сходным названием — в Ольховку, что близ Инжавино. Здесь оказалось, что церковь отрыть и показать некому, решили просто заскочить глянуть. Рядом заодно — излюбленное место для пикников — для самих инжавинцев; а для приезжих — открыточный вид с холма на змеёй извивающуюся блестящую Ворону, зелёные с движущимися тенями от облаков луга, островками начатки смешанного леса, каплями прибрежные озерца и обрамляющие горизонт заросшие горы… Чуть влево — фермерские пашни: уходящие в большущие овраги гряды и клинья чернозёма, и уже зеленеющие овёс и «семечки»… Вид как на море и горы — и даже как-то лучше, органичнее, и никакое море и никакие горы не нужны — такое непривычное для горожанина природное изобилие!..
Анапский житель, я даже произношу эту тираду вслух. Отец Михаил, только неделю назад вернувшийся из паломнической поездки в Италию, щурясь на солнце, соглашается.
Церквушка деревянная, но не на срубах, покрашенная, для средней полосы начала прошлого века, наверное, «типовой храм». Покрова Пресвятой Богородицы называется, заново открыта в 90-е и даже признана памятником культуры. Берёзки, сосны — благодать. Да и вообще вокруг — самая деревенская глушь, как такую гармонию нарушить. Евроремонт в церквях — проблема, своего рода бич наших дней. В новоделах некоторых вся эта внутри пластиковая отделка, да и реконструкция когда своими силами — «в зубы не смотрят». И не только в храмах: в музеях, в усадьбах. В Доме Гоголя, например, московском поставили пластиковые окна — можно ли теперь поверить, что тут жил Гоголь? Разве только тем, кто других-то окон и отродясь не видал.
Вот и тут, чтоб церковь совсем не развалилась, не обошлось без пресловутой отделки «современными материалами». Но, как ни странно, не чрезмерно сделано, по глазам не бьёт: обделана лишь верхушка колокольни да барабанчики уже по-современному типовые. Или в той же Ольшанке у отца Владимира, он показывал, недавно дверь поставили, чтоб хоть не дуло. Со спонсорами и изготовителями нашли компромисс: пусть и современная, но неброская, подходящая в тон зданию (а то помню, как в подмосковных Бронницах установили новые ворота на колокольню в центре города — натуральная офисная дверь, за километр своею новизной сияла!). Окна в церкви Воскресения тоже частью вставили пластиковые, но в специально изготовленных подходящих по колориту рамах.
***
На следующий день поспешаем к другой достопримечательности, как ни странно, восстанавливаемой. Построенная семьёй Чичериных Свято-Троицкая церковь в селе Караул, бывшем родовом имении Чичериных. Здесь прошли детские и юношеские годы наркома иностранных дел Георгия Чичерина. Да и вся его семья, если можно так выразиться, была не только дворянской, но и дипломатической.
В советские годы заступничество известного дипломата какое-то время помогало усадьбе и храму. Но всё равно усадьбу растащили и сожгли, в церкви устроили склад зерна, выломали, чтоб заезжать на машинах, стену.
Взбираемся, входим. Большущий купол, расписанный когда-то, как утверждают, самим Васнецовым, уже не угрожает падением кирпича на голову. Наверное, отсюда должен требовательно и даже грозно взирать на нас лик Христа Вседержителя. Постепенно восстанавливаются довольно похожим кирпичом опоры и своды. На колокольне частично сохранилась винтовая лестница, и сейчас можно подняться и спуститься. Такой пока единственный и бесплатный аттракцион для редких туристов.
Усадьбе Чичериных, а заодно и храму, что и говорить, повезло: министерство иностранных дел профинансировало, поддержало честь мундира. Два года назад началась реставрация. А у минкульта на Поленова и храм денег нет…
Жили, конечно, неплохо, широко. Говоря простонародно, было от чего и Богу отрядить. В доме было 38 комнат, общая его площадь составляла более 1500 кв. метров. Гостиную украшали коллекции полотен русских (Тропинин, Серов, Айвазовский и др.) и европейских (Веласкес, Веронезе, Ян ван Гойен и др.) художников. Каретный двор, автором проекта которого был С. Боратынский, младший брат поэта Боратынского, имел вид каменной зубчатой крепости в готическом стиле (от неё и посейчас ещё кое-что осталось). Но и церковь, надо сказать, немаленькая!..
Раньше, размышляю я, вся Русь на этом и держалась: как бы ни ругали нашу веру и не клеймили поповство, именно православные храмы повсюду были своего рода островками культуры, опорными пунктами — всё же не одноразовые стаканчики и не беседки с вай-фаем. Иногда бастионы — большие каменные соборы, богатые усадьбы. Иногда маленькие церквушки, деревянные, в бедных деревушках, в глуши, в чистом поле, в чащобах. А по нынешним деньгам страшно подумать, сколько бы стоило возвести такую церковь!
У стен-руин — две восстановленные могильные плиты Чичериных, а два метра вбок — заросли какой-то тропического вида травищи, а ещё чуть дальше — сто лет назад одичавший барский сад, такие вообще непролазные среднерусские джунгли.
Но, как ни странно, и нынче кое-кто пытается. Храмик отца Михаила в Инжавино, в котором он десять лет служит, совсем крохотный — это должен был быть дом священника, домик даже… Домик батюшка себе нашёл попросторнее, тоже деревянный, чуть ли аж не конца 19 века постройки. А вот храм о. Михаил Дымсков решил-таки построить новый — просторный и каменный, прямо рядом со своим, в центре райпосёлка на улице Советской.
3. Чудотворная икона, строительство новой церкви и священник-айтишник
Ситуация типичная. Как там у Солженицына — не стоит село?.. Как у Маяковского — о людях Кузнецка?.. В наше время не лишённая, конечно, ещё и граничащего с дебилизмом комизма. Когда священник начал собирать деньги, простые люди ему отвечали: «Да мы-то что. Давайте Максиму Галкину письмо напишем!» Потом поступило предложение Киркорову грамотно челобитную составить. Ассимилированному с телеящиком сознанию как доказать, что указанные господа-небожители не меценаты-храмоздатели, они лучше по двадцатой даче себе отстроят, разве что указать на то, что К. и Г. уж точно в паре работать не будут.
В общем, пока не появился котлован, а затем фундамент и первые ряды кирпича, — мало кто вообще верил в проект «на словах» — всё равно что вилами на воде. Но не зря тридцатилетний отец Михаил знатный интернетчик — не ограничился лишь увлечением Lunix-программированием и одним своим сайтом-блогом, со временем взял на себя всю сетевую поддержку Уваровской епархии (в которой, кстати, и собственное телевидение есть!*), став главой её информотдела. Начал собирать средства краудфандингом.
* Возможно, в этом случае, как и в некоторых других местах данной статьи, к автору могут быть вполне резонные претензии из-за пресловутого выноса сора из избы, но хотелось бы и здесь упомянуть, что через год-два ТВ планируют закрыть. Таковы побочные эффекты госпрограммы перехода на цифровое вещание: чтобы не возиться с новой техникой, с дорогостоящими передатчиками, местные мелкие телекомпании лучше просто упразднить.
И довольно успешно. Как только местные жители, фермеры, например, увидели «вещественные доказательства», потихоньку пошла и от них помощь.
Местные СМИ довольно бодро рапортуют о возведении нового храма (в честь покровителя Инжавинской земли Николая Чудотворца), но мало кто описал трудности. В начале века такой храм тут уже строился, но большевики развалили.
«Я понимаю и морально готов к тому, что строить, возможно, придётся долго, — говорит о. Михаил, — может быть, 15 лет, даже 20, как в старину строили». Я не могу удержаться, чтобы не сообщить между делом, что в Анапе, прямо у нас под окном, буквально на глазах, за каких-то полгода, возвели новую обширнейшую церковь св. князя Владимира, уже колокола установили! «Поначалу, — продолжает рассказ священник, — стройфирмы спрашивают: а сколько, мол, у вас денег? «Полтора миллиона», — отвечаю. «Эх, — вздыхают, — нам бы миллиончиков 10-12 для начала, чтоб хоть технику подогнать!..» И тут неожиданно помог кризис на строительном рынке: все стали браться хоть за какую-то работу».
Кирпичи мне даже издалека показались знакомыми, а вблизи и подавно: растрескавшиеся такие, шершавые — нашего, новопокровского завода, в юности пришлось мне их попестовать. Не самые дорогие и лучшие, однозначно. На внутренней стене — подписанные краской имена — чем-то напоминает подъездное творчество, но, коли вдуматься, такое ноу-хау, скромнейший районный эконом вместо пафосно отформованного тщеславия.
В центре композиции — упакованные в полиэтилен бетонные или металлические кольца. «Это купель, — объясняет о. Михаил, — чтобы можно было погрузиться с головой. Я и сейчас, когда есть возможность, некоторым взрослым предлагаю креститься по-настоящему?..»
По замыслу и проекту храм Николая Чудотворца будет величественным и просторным. В цокольном этаже планируются помещения для воскресной школы. Дай-то Бог!
***
Личность самого отца Михаила меня, честно говоря, заинтересовала. Священник-айтишник — звучит-то как! Сначала даже показалось, что тут чуть ли не гоголевский юрисконсульт-философ или ильфо-петровский гусар-схимник недалече стоят. Но нет — айтишник он и впрямь крутой (даже мой ноутбук, с коим я давно мучился, вмиг починил!), более того — «игрок, но без азарта» (собственное его определение), священник-геймер! Вотсапп, телеграм, вайбер, соцсети — всё в кармане. «Некоторые компьютерные игры считаю произведением искусства и в лучшие из них играю», — как вам такая самохарактеристика! Здесь я с ним мало в чём смог согласиться (сам-то никогда ни во что не играл, соцсетями и гаджетами не увлекаюсь), но позиция любопытная, как будто открывающая некий новый типаж современного священника. Такому батюшке, наверно, весьма легко найти общий язык с подрастающим поколением. Проповеди о. Михаил говорит великолепно — без всех этих заученных и обтекаемых фраз, молитвы не комкает, а, наоборот, читает «как будто по-русски». Довелось и крестить с ним в Тамбове — кума и родители крещеного — мои друзья, филологи по образованию — испытали культурный шок, что «в церкви так всё понятно»!
Да и не мудрено: оказалось, что батюшка ещё неплохо разбирается в современной русской словесности! Что нынче, по моему опыту, и среди учителей-русистов и даже преподавателей вузов редкость. На этом, конечно, сошлись: обсудить ведь есть что. Или поспорить: рок-музыку он ещё уважает, но современную отечественную (я, напротив, — западную и уже старую), в кинематографе «весьма прошарен», но как-то больше, подстать геймерству, голливудском (а я, наоборот, — в российском новом). Снимает фильмы, замышляет клипы для неформально-пародийного ютьюб-проекта «Поп-ТВ». И уж последний штрих: уже несколько лет инжавинский благочинный занимается лёгкой атлетикой, бегом на 5 и 10 км (!), и краем глаза я, оказывается, видел (потом вспомнил, когда узнал) кое-какие его спортивные трофеи. Для провинциальной нынешней молодежи — тоже некий пример.
***
Но главное, о чём надо было в начале статьи писать, — это святыня Уваровской епархии — Карандеевская икона Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». Икона чудотворная и не просто в народной молве: многочисленные чудеса исцеления отражены в архивных документах, силами епархии, в частности, по инициативе того же о. Михаила, материалы эти были в районных и областных архивах собраны и проанализированы и даже легли в основу документального фильма об этой святыне.
Инжавинский район — один из эпицентров Антоновского восстания. Икона, почитавшаяся ещё с конца 19 века, была обретена в эти роковые годы установления Советской власти в деревне Карандеевка под Инжавином, и в советское время её чудом сохранили местные жители. Долгое время реликвия хранилась в Михаило-Архангельской церкви в соседнем селе Терновом, которую терновцы отстояли, не дав полностью разрушить.
Документы сохранились как 19 века, так и всего периода СССР, но в советские годы факты исцеления скрывались. Лишь недавно, около десяти лет назад, была возобновлена традиция крестного хода с Карандеевской иконой на реку Ворона. Народу собирается немного поменьше, чем раньше (в архивах встречаются цифры с десятками тысяч человек), но тоже немало, собираются со всего района, многие из Тамбова и области, а кто-то специально приезжает и из других мест.
Сегодня сонный пейзаж деревни, как удачно сказано в фильме, оживляется лишь недавно построенным на живописном берегу туристическим комплексом «Русская деревня». Здесь мы увидели нескольких отдыхающих из Питера, пообщались с ними. От природных красот, естественно, жители мегаполиса в восторге, в коттеджах им нравится, познавательны для них и поездки по окрестностям, к святыням и достопримечательностям.
Фильм профессиональный, с серьёзной исторической основой (архивной и интервью со старожилами), со скромным, но все-таки бюджетом. Начальная часть средств также была собрана в интернете. Отснятый материал распределён две часовые серии, сейчас заканчивают монтаж первой. Рабочее название –— «Занимается день». Показывать фильм планируется на православных каналах «Союз», «Спас», на кинофестивалях, возможно, на канале «Культура».
***
Кое-что, как мы увидели, возрождается, но не всё в нынешней церковной жизни так гладко: это только по большим праздникам люди в храмы толпами валят. В бедных приходах в глухих деревнях служить некому, молодых священников сюда калачом не заманишь. Отец Михаил, по службе работник с духовными кадрами, как никто всё это знает. Он, например, рассказал историю старого священника, у которого больные ноги, он уже едва может ходить, службу сидя служит, но всё равно ведь служит, не может же бросить горстку своих прихожан. Если он уйдет, то приход закроется. Это отец Владимир Лагутин, настоятель храма Казанской иконы Божией Матери в селе Курдюки. Молодой и, главное, не местный клирик здесь, скорее всего, просто помрёт голодной смертью: в деревне осталось пять дворов, грунтовую дорогу весной и осенью размывает так, что на «Уазе» или «Ниве» не пробиться.
Вообще, в глубинке церковь играет видную роль. Это в городах кругом всем чудится «коварный клерикализм», а на селе инициативных людей мало, таковые отсюда давно разъехались. А священник, как правило, присланный по распределению из города, из других мест, — реальный человек, который может помочь не только в духовных, но и в бытовых, в хозяйственных вопросах.
Рано утром отец Михаил едет служить литургию в посёлок Землянский. В построенную здесь несколько лет назад церковь Николая Чудотворца. Строили и впрямь всем миром, большая заслуга в этом жительницы посёлка Александры Шмелёвой: сначала она занималась обустройством храма в старой крестьянской избе, затем было принято решение о возведении нового здания.
Но если крохотная, словно домовая, церковка Параскевы Пятницы в Инжавино (именно здесь в последние годы находится чудотворная икона) и впрямь не вмещает всех желающих, то здесь в только что открытом храме оказалось на литургии всего пять человек прихожан (!). Деньги пожертвовали, стены возвели, всё наконец благоустроили, но не это, оказывается, главное.
С одной стороны, конечно, понятно: и день не особо праздничный, заботы сельские, утро ранее… Всё по-семейному: батюшка служит, поёт вместо хора его мать, передо мной в очереди на исповедь и причастие — дедок да бабушка…
Два школьника, лет по 12, прислуживают в алтаре. После службы и скромного чаепития с прихожанами бабушка отводит священника в сторону, приговаривая: «Уж вы учите их, батюшка, учите!..»
Как любой здравомыслящий, и я грешным делом подумал: чему и как они здесь смогут научиться? Но вскоре спохватился: да хотя бы тому, чтобы не быть как большинство тинейджеров, которые мне отвечали, что, зайдя в храм, чувствуют себя не в своей тарелке, «как-то неуютно». Или как совсем детишки: «Батюшку боюсь!». Да и взрослые — быстрей зашёл, протолкался, свечку поставил и бегом вон — как из чумной бани. «Может быть, если понравится, что-то почувствуют, в семинарию потом кто-то из них поступит», — предположил отец Михаил.
***
В конце путешествия побывали и на источнике Серафима Саровского в селе Паревка. По пути отец Михаил рассказал, что село это также известно тем, что оно дало миру двух архиереев. Один из них прославлен в лике святых — святитель Афанасий (Сахаров), большую часть своей архиерейской жизни, в 20-30-е годы, проведший в ссылках, в лагерях и тюрьмах, но духовно этим не сломленный. С гор здесь бегут ключи, по преданию, раньше этот источник, почитаемый чудотворным, бил фонтаном, оглашая шумом округу. Журчит он и сейчас, в обустроенной деревянной купальне. Вода и впрямь вкуснейшая, необычная, но для купанья пока слишком холодная.
Буквально в трёх метрах от часовни — жилой домик, уже старенький. Дедок какой-то выходит. Видно, людей тут не так часто увидишь. Тем более батюшку.
Пока я осматриваю и фотографирую, мужичок всё липнет к отцу Михаилу, о чём-то говорит.
Тот что-то отвечает, но как-то непривычно обтекаемо, в третий раз говорит «спасибо».
Прислушавшись, я понимаю, что дедок тарахтит что-то невнятное, как будто что-то хочет сказать или что-то спрашивает, но от старости уже невозможно понять что. Он просто хочет общения. И батюшка ему отвечает.
Вот так, подумалось мне, и человек — приходит в церковь, к Богу со своими невнятными, подчас несуразными вопросами, подчас уже в конце жизни… Церковь может ответить, отвечает внятно, но ты-то её хочешь услышать?..
***
И совсем уж смешной случай, в духе ранних фильмов Хлебникова, поведал мне по пути отец Михаил.
Попросили его как-то провести экскурсию по одному из главных храмов Тамбова. Да не простую. Персональную. А именно: для Геннадия Онищенко, главного санитарного врача страны.
Было всё чин чином, пока не спустились в какой-то раскоп, где восстанавливали старый фундамент — сам гость туда пожелал.
Оказалось, там на груде кирпичей сидел какой-то мужичок. Сидел, видимо, долго, курил…
И тут делегация: священник, главврач в хорошем костюме и два амбала по бокам, тоже в костюмах… Тот вскакивает и прямо к ним:
— Здорово, мужики! — и по-мужицки тянет руку.
Отец Михаил пожимает. Онищенко тоже, весьма интеллигентно (профессор, академик РАМН!). Охранники вынуждены тоже. Но больно уж дымит и воняет своим окурком!
— Курить вредно, — находит, что сказать главный гость.
— Минздрав предупреждаеть… а Юрка распоряждаеть! — таков был ответ, прямо в яблочко. За точность концовки о. Михаил не поручится, но начало было именно такое, он еле сдержался от хохота.
«Дальше, — рассказывает священник, — я слово — он десять. Так и пришлось свернуть экскурсию!».
Вот она вам глубинка, вот тот самый настоящий русский народ! Очарователен, конечно, в своей непосредственности, но даёт и повод задуматься над более глубинными вещами. «Полюбите нас чёрненькими», что называется.
Вот так иногда и человеку, отсмеявшись, стали размышлять мы с о. Михаилом над возможной моралью анекдота, явись хоть архангел Михаил с целым сонмом, с предупреждением о том, что для нас губительно, а мы в своей суете и закоснелости даже ничего не поймём, так же по-простецки отмахнёмся и перебьём своим: «Здорово, мужики!».
Портал «Частный корреспондент» (Москва)